Противоречия в показаниях: в суде продолжают слушать дело гендиректора АО «Колхоз им. Мясникяна»
В Азовском городском суде Ростовской области продолжается рассмотрение уголовного дела в отношении Матеоса Хатламаджияна — генерального директора одного из ведущих молочных хозяйств региона АО «Колхоз им. Мясникяна». И чем больше слушаний прошло, тем больше противоречий в показаниях потерпевших. Во время выступления в суде большинство из акционеров не могут внятно объяснить, каким именно образом и когда им был нанесён ущерб, а также как определялась его сумма.
Многие признаются, что узнали о «материальных потерях» лишь из документов, которые подписывали во время допросов — зачастую в школе или по месту жительства, а некоторые впервые услышали об ущербе уже в зале суда от адвокатов – представителей потерпевших. О том, как проходили слушания в суде, сообщает портал Donday.
Суть обвинения
Уголовное дело было возбуждено еще в октябре 2023 года. Матеоса Хатламаджияна обвиняют в мошенничестве в особо крупном размере, связанном с хищением акций на сумму свыше 800 миллионов рублей в ходе реорганизации колхоза в акционерное общество. Следствие утверждает, что он вместе с неустановленными лицами похитил эти активы в ходе реорганизации предприятия в акционерное общество. Защита считает обвинения необоснованными, указывая на отсутствие реального ущерба и нарушения в ходе расследования, включая затягивание сроков и сомнительные экспертизы.
Только в 2025 году дело дошло до суда. Сейчас допрашивают свидетелей и акционеров колхоза.
Фото: Матеос Хатламаджиян.
Противоречия в суде
Потерпевшие на вопросы защиты о сути ущерба отвечают расплывчато. Они говорят об обесценившихся акциях, низких зарплатах, невыплаченных дивидендах. Любопытно, но представители потерпевших нередко подсказывают, что их клиенты вправе не помнить детали и не разбираться в юридических тонкостях.
На уточняющие вопросы о сохранности имущественных прав свидетели подтверждают: земельные доли остались в их собственности, а имущественные паи были конвертированы в акции в полном объёме. Тем не менее они настаивают на наличии ущерба, не приводя конкретных доказательств.
Фото: Колхоз им. Мясникяна.
К примеру, сторож Багдасар Гайбаров во время заседания 25 ноября вообще растерялся и не знал, что ответить судье. На прямой вопрос о том, откуда он знает размер ущерба, мужчина признался, что узнал об этом только в суде. При этом следственные протоколы содержат куда более развёрнутые и уверенные показания с детальным обоснованием претензий к обвиняемому. Сам Гайбаров пояснил, что заявление писал по заранее подготовленному шаблону в отделении полиции, не вникая в содержание.
Схожая ситуация сложилась и при допросе Серопа Барнагяна. Мужчина не смог дать чётких ответов на вопросы прокурора и защитников. На вопрос о подписании документов в школе он ответил: «Нас всех собрали и сказали подписать. Все писали — и я подписал».
Фото: Поголовье КРС в колхозе.
Такие ответы вызывали только смех и недоумение даже у представителя потерпевших, который иронично спросил: «А если бы все прыгнули, вы бы тоже?» Свидетель лишь растерянно повторил, что ничего не понимает.
Примечательно расхождение в свидетельствах о порядке проведения собраний. Ассоциированные члены СПК (ныне – привилегированные акционеры) утверждают, что в 2019–2020 годах собрания проходили в заочном или онлайн-формате, они не получали уведомлений и не знакомились с уставом. В то же время действующие сотрудники настаивают на очном формате с большим количеством участников.
Разнорабочий Дикран Хатламаджиян (однофамилец обвиняемого) сообщил, что на собраниях присутствовали свыше 50 человек. По его словам, в 2020 году коллективу объяснили необходимость перехода в акционерное общество из-за невозможности получения кредитов на развитие колхоза. Годом ранее сотрудникам предлагали внести дополнительные земельные паи, но никто не решился — люди опасались их потери в случае банкротства предприятия.
Фото: Поля колхоза им. Мясникяна.
Особую неоднозначность придаёт делу история Анаид Чобанян. На вопрос о добровольности подачи заявления в правоохранительные органы она ответила: «Мне сказали подписать — я подписала».
Когда судья повторно уточнила, женщина не смогла дать внятного объяснения, лишь предположив, что, вероятно, действовала добровольно. Зато она рассказала суду, что к ней лично приезжал высокопоставленный полицейский, на имя которого она и писала заявление. Говорила, что ничего не знает. Этот ответ вызвал полное недоумение даже у стороны обвинения. Как целый заместитель начальника ГСУ ГУ МВД мог приехать и попросить женщину написать заявление? Позже выяснилось, что допрос проводил оперуполномоченный, а заявление составлялось под диктовку. Свидетельница даже не осознавала, что участвует в следственных действиях.
Помимо расплывчатых показаний, защитник Матеоса Хатламаджияна Людмила Лопаткина указывает на ряд процессуальных нарушений: резкое увеличение числа потерпевших (с 9 до 80); массовые вызовы на допросы в нестандартные места (школы, дома); отсутствие регистрации заявлений и соответствующих проверок; шаблонный характер документов, адресованных заместителю начальника следственного отдела В. В. Лысенко; проведение допросов оперативными сотрудниками, а не следователями.
Потерпевшие продолжают признаваться в неспособности вспомнить детали подписанных документов. Например, Анаид Чобанян заявила: «Вроде бы что-то подписывали. Но подпись не наша. Хотя вроде бы похожа».
Фото: Уборка зерновых.
Удар по хозяйству
Поверхностные и неоднозначные ответы сотрудников колхоза показывают явное расхождение между письменными материалами дела и устными показаниями потерпевших в суде. Между тем уголовное преследование руководителя уже нанесло серьёзный урон хозяйству: третий год предприятие работает в условиях нестабильности, сорваны крупные сделки по продаже скота, возникли проблемы с закупкой кормов, ветеринарных препаратов и оборудования, а также с получением государственных субсидий.
Суд уже заслушал показания половины заявленных потерпевших. Отдельные свидетели уклоняются от явки в суд. Защита настаивает на их обязательном присутствии для всестороннего изучения обстоятельств дела.
