Евгений Гришковец

Десять лет тому назад на одну московскую сцену вышел парень лет тридцати с небольшим. Вышел и сообщил, что он сейчас расскажет про человека, которого больше нет, в смысле он раньше был, но потом его не стало, так что когда зрители будут слышать со сцены «я подумал…», то это будет именно про того человека.Парня звали Евгений Гришковец, и он помнил то, о чем другие люди вспоминают мимоходом и никогда не говорят вслух о дембельском альбоме, об обиде, что мультфильм, которого так ждал, оказался кукольным, об ощущении того, как течет время. Тот монолог назывался «Как я съел собаку», и он поделил театральную реальность.Была жизнь до Гришковца и есть жизнь с Гришковцом. Вернее было бы сказать, что десять лет назад вместе с Гришковцом с его монологами и пьесами, где поровну слов и междометий и нет ни капли фальши, с его обаятельной манерой говорить, словно он с трудом подбирает слова в театр пришла жизнь. С тех пор он съел собаку, подбирая самые точные слова для универсальных человеческих эмоций; посуществу, он научил театр говорить человеческим языком.