Донской писатель раскрывает секреты загадочной личности Гоголя

Уроженец Новочеркасска, потомственный казак, писатель Владислав Отрошенко посвятил несколько лет изучению жизни самого мистического писателя. Фильм «Гоголь. Начало», премьера которого прошла в сентябре в Ростове, вызвал неоднозначные оценки. В картине юный Николай Гоголь служит судебным писарем у дознавателей и падает в обмороки, во время которых ему в видениях приходят убитые. Некоторым ростовчанам показалось, что в фильме «слишком мало Гоголя». Другие решили, что писатель был психически нездоровым человеком и то ли на почве безумия, то ли слабоволия сжигал свои книги. О мистике в жизни Гоголя рассказал уроженец Новочеркасска писатель Владислав Отрошенко, посвятивший несколько лет исследованиям загадочной личности Николая Васильевича. Он изучал архивы в Москве, знакомился с воспоминаниями слуг и друзей Николая Васильевича. Итогом работы стал его сборник «Гоголиана и другие истории», который получил высокое признание за рубежом и был признан лучшей книгой 2014 года на V Международном литературном конкурсе в Берлине. Владислав Олегович сейчас живет в Москве и в Ростове бывает только наездами. Встреча с ним состоялась в библиотеке имени Лихачева. Два облика, два характера - Что подтолкнуло Вас к изучению жизни Гоголя? - Многое в нашей жизни приходит из детства. Вот и у меня Гоголь связан с детством. Мой отец был потомственным казаком: в Новочеркасске на Кавказской улице до сих пор стоит дом моего прадеда Павла Мандрыкина, есаула войска Донского. Ни дед, ни отец не относились к числу людей, любящих чтение. Мой отец работал прорабом, любил рыбалку и охоту. У нас дома ковер на стене был весь завешен ружьями, патронташами. В 12 лет папа подарил мне двустволку и начал возить с собой охотиться на косуль в калмыцкие степи, на зайцев. Я видел своего отца с удочкой в руках, с берданкой, топором и даже с кинокамерой, но никогда не видел его с книжкой. И вдруг однажды моя двоюродная бабушка подарила ему на день рождения шеститомник Гоголя. Было мне тогда лет восемь, и я как раз заболел ангиной. Температура под 40, горло болит ужасно, и тут отец подсаживается ко мне и начинает читать «Вия». Я забыл про температуру. Потом я засыпал, просыпался и звал отца снова читать мне книжку. Кстати, я быстро выздоровел, наверное, потому что переключился с болезни на эти удивительные персонажи. Гоголь произвел на меня огромное впечатление, и потом я уже сам перечитал все тома. - Работа в архивах помогла Вам разгадать секрет связи Гоголя с мистическими людьми и событиями? - Гоголь - самый мистический писатель, неразгаданный до конца. Он верил в приметы и знаки судьбы. Одна из его необъяснимых привычек — склонность к мистификациям. Ему нравилось вводить собеседника в заблуждение. Он никогда не говорил правду о своих путешествиях: например, ехал в Рим, а говорил, что едет в Калугу, — и наоборот. Многие считали это его эксцентричностью, но, скорее, это было связано с его мистическим пониманием особой взаимосвязи событий. Даже друзья не понимали его до конца. В Москве он бывал подвержен приступам ипохондрии, был неразговорчив. Ходил по улицам в шинели с высоко поднятым воротником и старался быть незаметным. Серый, хмурый и раздражительный человек. И он полностью преображался, когда приезжал в Рим. Там он надевал яркую рубашку, гулял по улицам, разговаривал с прохожими и пел. Просто ходил по Риму и пел! - Вы писали свою «Гоголиану» пять лет. Напишете ли ее продолжение? - Продолжения не будет. Мне очень нелегко далась эта книга. Гоголь был очень мнителен, страдал от ипохондрии. Судя по симптомам, у него была вегетососудистая дистония. И когда я начал писать о Гоголе, я все это приобрел. На меня как будто начали переходить его болезни. Мы с женой приехали в Рим, нашли дом, в котором жил Гоголь, и пошли туда. Тогда там еще не было музея, в нем жили какие-то врачи, адвокаты. Я худо-бедно говорил по-итальянски и решил позвонить в квартиру, чтобы попросить разрешения зайти и посмотреть. Я шел туда с такой радостью, в приподнятом настроении. Но когда мы с женой подошли к дверям, у меня вдруг начался приступ дурноты, меня стало трясти, нахлынул необъяснимый ужас. Это было состояние, похожее на то, которое испытывал Гоголь. Жена испугалась за меня и сказала, что с Гоголем надо заканчивать. И я уже в Москве дописал свою книгу, закончив на этом проникновение в его жизнь. Хотя у меня были другие планы, но я понял, что Гоголь таким образом запретил мне касаться некоторых тем. Не был сумасшедшим Кадр из фильма «Гоголь. Начало». В роли писателя - Александр Петров. - Некоторые считают, что Гоголь сжег второй том «Мертвых душ» в припадке безумия. Каково Ваше мнение? - Я видел фильмы, в которых показывают, что Гоголь мечется по комнате с безумным выражением лица, потом бросает рукопись в огонь. Но он не был сумасшедшим и не сжигал рукопись в безумии. Все происходило совершенно не так. - А как? - В ночь с 11 на 12 февраля 1852 года, а если точнее, в три часа ночи, Гоголь разбудил своего мальчика-слугу Семена, попросил зажечь свечу и проводить его в зал, где была печка-камин. А жили они на Никитском бульваре в доме графа Александра Толстого, отдавшего Гоголю целый этаж. В зале Гоголь сел возле печки, велел достать из шкафа портфель с рукописью и подать ему. Слуга принес портфель, он достал оттуда свою рукопись второго тома «Мертвых душ». Это была стопка тетрадей, туго перевязанных бечевкой. Семен понял, что барин задумал спалить их, и стал просить не делать этого. Но Гоголь положил всю связку в печь и наблюдал за тем, как пламя загорается, но быстро гаснет, потому что тетради плотно связаны. Обратите внимание: Гоголь очень верил в приметы и видел, что огонь не принимает его рукопись! Но он спокойно развязал тесьму, разворошил листы и поджег их от свечки. А потом сидел и смотрел, как они сгорали. - Это было обдуманным решением? - На мой взгляд, Гоголь совершил поступок истинного художника и сжег свое творение, которое счел неудачным. Только представьте ситуацию: Николая Васильевича еще при жизни признали великим писателем, за ним ходили толпы поклонников. Дело доходило до того, что люди караулили, где он оставит хлебные шарики, — у него была привычка катать шарики из мякиша — и расхватывали их, как великую ценность. И вот Россия ждет выхода второго тома, читатели требуют от него! И у него готовы все главы. Но дело в том, что Гоголь многое изменил в этом томе. Пройдоха Чичиков вдруг превратился в добропорядочного семьянина, который решил помогать бедным. Это Чичиков-то! И там еще много всяких несуразностей. - Но ведь автор вправе менять судьбы героев и линию их жизни? - Есть такой момент, когда роман еще пластичен, как мягкая глина, и ты еще можешь что-то изменить. Но когда эта глина обрела форму и затвердела, попытки переделать ее могут все разбить. Я помню, как после второй или третьей публикации своей книги «Двор прадеда Гриши» я решил в ней кое-что изменить. И вдруг увидел, что не могу вставить туда даже запятую! У писателя во время работы включается особый потаенный механизм, которому нельзя противоречить. - Но Гоголь позже мог восстановить свое произведение? - Гоголь умер через девять дней после того, как сжег второй том «Мертвых душ». Так что о его восстановлении не могло быть и речи. На следующий день после сжигания Гоголь объявил, что начинает поститься, и отказался от еды. Когда стало ясно, что он на грани жизни и смерти, граф Толстой вызвал врачей, но они не нашли у него никакой болезни. И по сей день врачи не могут дать ответ на вопрос, какое заболевание стало причиной смерти писателя. Моя концепция такова: Гоголь умер, поняв, что он не в силах завершить эту вещь. Это понимание его и убило. Мистика продолжается - У Вас есть любимое произведение Гоголя? - «Мертвые души». Время от времени я его перечитываю. Особое отношение у меня к произведению «Вий». Как-то я готовил театральный обзор о том, как ставят произведение «Вий» в разных театрах. Оказывается, есть совершенно безумные постановки, где, например, Панночка и Хома Брут - гомосексуалисты. Или где сотник - это шериф... И я пришел к выводу, что «Вий» - самая недооцененная книга Гоголя. Это не страшилка, не народная сказка. Это повесть о том, что человек в нашем мире может остаться один и никто ему не поможет. Ни молитва, ни магический круг, ни добрые христиане, которые вместо того, чтобы выйти ночью к церкви и помолиться за Хому Брута, идут пить горилку. При этом они спокойно обсуждают, что Панночка водила дружбу с сатаной, и по существу они оставляют Хому на растерзание силам ада, хотя он не совершил никаких страшных грехов и ничем не заслужил такого наказания. …В этом году исполнилось 165 лет со дня смерти Гоголя, но мистические события, связанные с его личностью, продолжаются. Странности происходят в Доме-музее Гоголя на Никитском бульваре. Говорят, что далеко не каждый сотрудник может остаться тут работать. Бывали случаи, когда у нового сотрудника неожиданно поднималась температура и не опускалась до тех пор, пока он не уволится. Сотрудники считают, что это Гоголь таким образом показывает, кого он согласен принять в своем доме, а кому здесь делать нечего.